Начать стоит с самой престижной в англоязычном мире Буккеровской премии, которую в прошлом году получил молодой индиец Аравинд Адига (Aravind Adiga) за англоязычный роман «Белый тигр» (The White Tiger).

Это произведение построено как серия писем, которые пишет китайскому премьеру Веня Цзябао богатый индийский предприниматель Балрам Галваи, финансовый король индийской «Силиконовой долины». Диалог между двумя незападными культурами, вызывающий столь сильный интерес англоязычных читателей – это что-то новое, особенно если принять во внимание своеобразный манифест, в котором индийский респондент свое намерение переписываться с китайским чиновником объясняет, – sic! – «уважением к свободолюбию китайского народа и верой в то, что будущее принадлежит желтому и смуглому человеку, в то время как прежний хозяин – белый – разрушает себя содомией, мобильными телефонами и наркотиками». Однако роман не предлагает ни видений «цветного реванша», ни рецептов построения нового, справедливого мира. Речь идет о невидимой извне, темной Индии – стране болезней, загаженных рек и колодцев, земле, где на самом деле нет ничего от туристического блеска золота и разноцветья сари.

Значит ли успех «Белого тигра» в англоязычном мире, что Запад все больше готов смотреть на Азию сквозь ее собственную оптику, отбросив мутные очки снисходительности и «екзотизации», нацепленные когда-то еще Киплингом? Увидим.

Между тем успех Аравинда Адиги – далеко не единственное свидетельство особого интереса западной аудитории к индийскому субконтиненту. Среди номинантов на прошлогоднего «Буккера» был еще один индиец – Амитав Гош (Amitav Ghosh), чье имя уже достаточно хорошо известно на «земле рахманной».

Его роман «Море маков» (Sea of Poppies) – замечательное историческое полотно, действие которого разворачивается в ХІХ веке, во времена так называемых «опиумных войн» между британо-французской коалицией и императорским Китаем. На борту индийской шхуны автор собирает довольно разношерстое общество: обанкротившегося индуса-землевладельца, американского моряка, англичанина – торговца опиумом и евангелиста в одном лице, молодую француженку и ее сводного брата из Бенгалии, сипаев и танцовщиц. Все они постепенно создают красочное сообщество – чем не миниатюрный прообраз постмодерного «глобальной деревни»?

Еще одно яркое (и весьма симпатичное) лицо индийской культуры в англоязычном мире – американка бенгальского происхождения Джумпа Лагири (Jhumpa Lahiri), которая в 2000 году получила Пулитцеровскую премию за дебютную книжку рассказов «Толкователь болезней» (Interpreter of Maladies).

В прошлом году она позабавила публику еще одним прозаическим сборником под названием «Необычная земля» (Unaccustomed Earth), вошедшую в десятку лучших художественных книг 2008 года по версии журнала Time.

На верхушке «короткого списка» прошлогодней Пулитцеровской премии очутился выходец уже из колумбовой «Вест-Индии» – сын эмигрантов из Доминиканской Республики Хуно Диас (Junot Díaz), автор виртуозного, остроумного и несколько печального романа «Короткая удивительная жизнь Оскара Вао» (The Brief Wondrous Life of Oscar Wao). Это произведение, выразительно отсылающее названием к Хемингуэевской «Короткой счастливой жизни Френсиса Макомбера» – в значительной степени автобиографичен: его главный герой – парень-латинос, обитатель Нью-Джерси.

Текст романа, старательно выписанный и снабженный многочисленными примечаниями, играет как орган, одновременно в разных регистрах – тут и отсылки к комиксам, и специфический диалект латиноамериканской диаспоры, и жаргон городских субкультур, цитаты и типично постмодерные рефлексии по поводу самой возможности «большого» романа в эпоху сверхскоростей и диктата прагматичной «информации».

Разочарование Джоном Апдайком и продолжение успеха «Гівнюка»

Зато один из крупнейших «американских американцев» в мировой литературе – Джон Апдайк (John Updike) – своим новым романом «Иствикские вдовы» (The Widows of Eastwick) многих разочаровал.

Эта своеобразная автореплика Апдайка на его собственный знаменитый роман «Иствикские ведьмы», вышедший еще в 1984 году, является чем-то наподобие попытки «исторического оправдания» героинь «Ведьм». Что же вышло? Несколько вялое повествование о трех состарившихся женщинах, которые уже успели успокоиться, выйти замуж и овдоветь, и теперь, снова встретившись, понимают, что жизненный опыт, годы призрачного уюта и бытовой устроенности не спасают человека от растерянности и страха перед старостью и смертью, что тело – очень шаткая и ненадежная лодка. «Иствикские вдовы» – роман намного более сдержанный, чем его предшественник, здесь нет резких и тенденциозных суждений, но именно поэтому немного скучный, лишенный свойственной Апдайку щекотливой остроты.

Триумф историй «глобальной деревни» в литературных рейтингах и статистике книжных продаж в последние годы – явление не только американское. В «коротком списке» премии прошлогоднего Лейпцигской книжной ярмарки двумя из пяти номинантов оказались выходцы из Азии – турок Феридун Заимоглу (Feridun Zaimoğlu) с романом «Любовный огонь» (Liebesbrand) и курд Шерко Фатах (Sherko Fatah) с романом «Темный корабль» (Das dunkle Schiff).

Фатах родился уже в Восточном Берлине, в смешанной курдско-немецкой семье, и его детство прошло в постоянных вынужденных странствиях между Европой и Ираком. Действие его «Темного корабля» происходит в горах Северного Ирака; главный герой по имени Керим – то есть «священный воин», по привычной для нас терминологии просто террорист, который помогает исламистам-смертникам в их «миссиях». Роман открывается сценой в глинобитной лачуге, где мужчины вынимают внутренности из убитых собак, чтобы начинять их взрывчаткой. Темнота, жестокость и страх – вот доминанты романа. Керим делает попытку вырваться из круга насилия и сбегает в Германию, но мрачное прошлое не отпускает его и там. Автор ничего и никого не оценивает, оставляя себе роль невозмутимого наблюдателя и предлагая читателю самому расставить все моральные и политические акценты. А еще насладиться языком романа – гибким, густым и красивым как язык средневековых восточных трактатов.
«Любовный огонь» Феридуна Заимоглу – произведение совсем иного сорта. Это драматичная любовная история женатой немки и мужчины смешанного немецко-турецкого происхождения. Довольно предсказуемый сюжет (поиски мужчиной своей спасительницы, мелодраматичное свидание, разлука и, в конце концов, слащавый хэппи-энд) сторицей компенсируются красивыми диалогами и колоритной галереей эпизодических персонажей, которых главные герои встречают в своих странствиях по Европе.

Но все-таки едва ли не самый интересный текст в немецкоязычном мире за прошлый год вышел из-под пера «абсолютно немецкого» автора – Клеменса Майера (Clemens Meyer).

Этот молодой прозаик, которого сравнивают с Хемигуэем и Ричардом Фордом, дает возможность услышать жесткий и тревожный голос немецкого общественного маргинеса. Его книга рассказов «Ночь, свет» (Die Nacht, die Lichter) – о том, как жизнь разбивает в щепки хрупкие мнимые конструкции справедливости и равновесия, о том, что отчаяние, как и смерть – это вещи, в которых человек всегда остается в одиночестве.

Что ближе к нашим границам, тем меньше неожиданностей. В Польше лучшие прозаические книги 2008 года написали «испытанные» авторы, которые просто в очередной раз не разочаровали. Это Ольга Токарчук (Olga Tokarczuk), которая в прошлом году получила самую престижную польскую литературную премию NIKE за роман «Бегуны» (Bieguni), и Войцех Кучек (Wojciech Kuczok), предложивший произведение некоего гибридного прозаически-кинематографического жанра под названием «Сонность» (Senność).

Последняя книжка, хоть особых отличий и не получила, но уверенно бьет рекорды продаж. Написана она была в сотрудничества с кинорежиссером Магдаленой Пекож, которая экранизировала самый известный роман Кучека «Gnój» (в украинском переводе – «Гівнюк»). Главные герои этих три ветвей повествования – молодой врач-гомосексуал, пребывающий в состоянии войны со своими патриархальными родителями; известная актриса, у которой начинаются приступы нарколепсии после вступления в брак с деспотичным банкиром-карьеристом; молодой писатель, который не в состоянии написать ни одного слова после того, как переехал жить в дом жены и ее кошмарной семьи – все они находятся на боковой колее бытия, в состоянии глухой апатии. Сонность, о которой пишет Кучек, – это нехватка отваги, инерция, страх повернуть свой личный видоискатель больше, чем на сорок пять градусов.
Наконец, «бегуны», вынесенные в название последнего романа Ольги Токарчук, – это одна из ветвей русского старообрядчества, адепты которого верили, что противостоять злу, рассеянному в мире, можно лишь тогда, когда находишься в постоянном движении, не задерживаешься на одном месте, не позволяешь собственным корням уцепиться за грешную землю. В целом, роман «Бегуны», с его расхристанной, будто развеянной ветром формой, складывающейся то из коротких, будто нацарапанных путешественником на колене, записей, то из длинных сюжетных рассказов – о странствиях и блужданиях, о движении к призрачной, никогда не окончательной цели. Еще шире – о непредсказуемости мира и переплетенности всех наших судеб. Всех наших памятей и языков – среди всемирного торжища, в умопомрачительном и прекрасном global village.